"Удачный круиз"

Белоснежный лайнер "Антигона"
рассекал эгейскую волну.
Я, с утра приняв стакан "бурбона",
вытер ус и молвил: "Обману!",

закусил салатом из кальмара,
отшвырнул ногою табурет
и покинул полусумрак бара,
высыпав на стойку горсть монет.

"Зря ты на моем пути явилась",
- восходя наверх, я произнес,
там, на верхней палубе, резвилась
девушка моих жестоких грез.

Цыпочка, розанчик, лягушонок,
беленький купальный гарнитур
выделял тебя среди девчонок,
некрасивых и болтливых дур.

Впрочем, не один купальник белый:
твои очи синие - без дна,
и точеность ножки загорелой,
и волос каштановых копна -

все меня звало расставить сети
и коварный план мой воплотить.
боже. как я жаждал кудри эти
дерзостной рукою ухватить!

Но, храня свой лютый пыл до срока,
в розовый шезлонг уселся я
и, вздохнул, представив как жестоко
пострадает девочка моя.

И шепнул мне некий голос свыше:
" Пожалей, ведь ей пятнадцать лет!"
Я залез в карман и хмыкнул : "Тише",
- сжав складное лезвие "Жилетт".

Вечером явилась ты на танцы.
Я сумел тебя очаровать,
а мои приятели - испанцы
вусмерть упоили твою мать.

Я плясал, но каждую минуту
бритву сжать ползла моя рука.
В полночь мы вошли в твою каюту,
где маман давала храпака.

"Мама спит,- сказал я осторожно.
- Почему бы не пойти ко мне?"
Ты шепнула: " Это невозможно",
- и, дрожа, придвинулась к стене.

Опытный в делах такого рода,
я тебя на руки подхватил
и по коридорам теплохода
до своей каюты прокатил.

"Ты не бойся, не дрожи, как зайчик,
я к тебе не буду приставать.
Счас вина налью тебе бокальчик",
- молвил я, сгрузив тебя в кровать.

Я разлил шампанское в бокалы
и насыпал белый порошок
в твой бокал. К нему ты лишь припала
- и свалилась тут же, как мешок.

"Спи, усни, красивенькая киска",
- бросил я и бритву разомкнул,
и к тебе пригнувшись близко-близко,
волосы на пальцы натянул,

и, взмахнув отточенной железкой,
отхватил со лба густую прядь...
Чудный череп твой обрить до блеска
удалось минут за двадцать пять.

В мире нет сильнее наслажденья,
чем улечься с девушкой в кровать
и всю ночь, дрожа от возбужденья,
голый череп пылко целовать.

В этой тонкой, изощренной страсти
гамлетовский вижу я надрыв.
Жаль, что кой в каких державах власти
криминальный видят в ней мотив.

Потому-то я на всякий случай
акваланг всегда беру в круиз
и, смываясь после ночи жгучей,
под водой плыву домой без виз.

По Одессе, Гамбургу, Марселю,
по Калуге, Туле, Узловой,
ходят девы, сторонясь веселья,
с выскобленной голой головой.

Если ты, читатель, где увидел
девушку обритую под ноль,
знай, что это я ее обидел,
подмешав ей опий в алкоголь.