Бытовые модели совокуплений с беременными - всего лишь мичуринские опыты
с завязями, когда на 99% известно, какое яблоко и от какой яблони
прикатится. Куда и зачем - не имеет ни смысла, ни значения.

В сакральном плане то, что Вы назвали тыканьем - есть ни что иное, как
попытка двух узников установить друг с другом связь. Один "стучит" снаружи,
из темницы мира сего. Другой прислушивается в темноте материнской утробы
(практически гроба), размышляя, стоит ли покидать сие благословенное
убежище.

Тот, кто условно снаружи, исполняет ритуал зажжения мистического факела.
призванного указать похороненному в чужой плоти путь в новую тьму. Эта
эстафета олицетворяет бессмысленность здесь и сейчас появления и является
знаком позора, сопровождающего каждое новое рождение.

Два бедолаги замкнуты этим сценарием. Женское чрево исполняет роль
коммутатора. Равнодушного и нейтрального, как механический пафос
биологического конвейера. Оно лишь посредник. Вроде Харона, который
переправляет на своей ладье из одного царства теней в другое. Плата
за такие услуги взимается символическая. А "до" и "после" навсегда
теряют какую-либо содержательную связь. Ей нет места в круговороте зеркал.
Лишь мгновение, которое олицетворяет "тук-тук", озаряет пустоту как бы
предстоящего. И тут же гаснет в его бесконечных и темных лабиринтах.

Интенсивные варианты реализаций рассматриваемого сценария (а-ля Маша)
подтверждают высокий уровень ожиданий членоподобных, которым кажется, что
на чужом (или ином), как на алтаре, они смогут вознестись в мир грез
"Le comte de Monte Cristo". Переодеться как Э.Дантес в мешок для умершего
аббата с привязанным ядром. Упасть, всплыть. А потом под парусами
контрабандистов найти клад и начать мстить. Тайный смысл этой мести и
определяет идеологию и хореографию совокуплений с беременными. Это
своеобразное воплощение эдипова комплекса. Когда ты - не царь и не отец.
А просто придаток к красному и надутому тарану, который стучится в дверь
потаенного, зная, что возвращение туда ему навсегда закрыто.