Саша подошёл к параше. Сама фраза уже звучит поэтически, а действие было артистическим. Саша сел на корточки перед парашей. Не задом к параше, а передом, не как срать, а как блевать, посмотрел на людей в хате и громко, приказным тоном сказал – «Всем тихо!!!». В хате воцарилась тишина. Он открыл кран смыва, настолько, чтобы трубы не шумели. В парашу потекла вода, а Саша наклонился прямо над очком, сложил ладони рупором и зычно прокричал – «Ууу-рррууууу-ррруууууу!!!». Хммм. Именно у-ру-ру. В парашу. Прямо туда, в то отверстие, куда смываются фекалии зеков.

Потом Саша пружинисто вскочил, растолкал попутно замешкавшихся, вскочил на верхнюю шконку, что справа от окна, ухватился рукой об вентиляционный кожух и подтянулся к окошечку вентиляции. Оттуда, через небольшую паузу вместе с потоком воздуха донеслось – «Говори!». Саша спрыгнул вниз, подошёл снова к параше и громко, тщательно выговаривая слова, делая между ними паузы, произнёс – «Узнай… где… сидит… Золотой… повтори!» и опять вскочил на шконку к вентиляции. Оттуда воздух принёс ответ – «Повторяю… узнать… где… сидит… Золотой… говори!» Саша ещё раз подбежал к параше и крикнул туда – «Конец… связи!». Вот и всё. Хата опять задвигалась, народ зашумел, закурил, заходил.

На самом деле в других хатах действие повторилось, через парашу и вентиляцию вопрос медленно двигался от хаты к хате, каждый старший по хате (бригадир) допрашивал всех зеков – «Золотой здесь есть? Эй ты, хватит спать, как погоняло? Кто знает Золотого?» Когда сбор данных закончился в самой дальней хате, оттуда пошла обратная волна - «В 37 нет» и так далее, но с небольшими изменениями, например в 36 там где Золотого тоже не было, отвечали не в «37, 36 нет», а просто «в 36 нет». Таким образом, где-то через час, до Саши дошла информация, что его подельника ещё не привезли из тюрьмы в СИЗО, на очередное заседание суда. Это означало, что Саше придётся зависнуть в СИЗО ещё минимум на четыре дня, так как суббота-воскресенье – выходные, остаётся понедельник – самый ближайший день в который Золотого могут отконвоировать в СИЗО и Саша сможет с ним определить тактику ведения боя в зале суда.

Другой дороги в СИЗО больше не было, ни ниточек из камеры в камеру, ни корабликов из параши в парашу. Не было потому, что в СИЗО никто больше, чем на 10-15 суток не задерживался. Бывали, конечно, редкие исключения, когда люди и год и два проводили в СИЗО, но для организации настоящей дороги всегда требуется постоянный коллектив и ответственные люди. В СИЗО бывают проблемы даже с такой примитивной организацией информационного канала. Обычно из-за того, когда в камеру, расположенную где-то посередине, попадает группа так называемых отморозков. Это крайне неуравновешенные, агрессивные люди, для которых нет ни правил, ни авторитетов. Для них есть только игра их больного воображения. С такими не только дорогу наладить, но даже передать из камеры в камеру чай/соль/сахар/хлеб/сигареты не получится. Бывают и такие потребности – далеко не всем родственники и друзья приносят дачку. Дачка – это передача по-тюремному. Для отморозков есть только одна мера воздействия – грубая физическая сила. Обычно эту силу применяют сами зеки. На пятый день моего заключения такой случай произошёл.

В соседней от нас хате отказались поддерживать дорогу. Тогда Саша вызвал ноги. Ноги – это коридорный надсмотрщик.

- Слыш, командир, в соседней хате бузят!
- Да слышу, нас тоже затрахали гандоны, скорее бы смену сдать
- Вот, командир, держи на пузырь, ты переведи меня туда на пару минут, всё будет тихо, хоть ночью спокойно поспишь
- Командир» пол-минуты морщил лоб в размышлениях.
- Да ты не бойся, я его не убью и синяков не будет!
- Ладно, давай!

Щёлкнул засов и через три минуты дорога заработала как по-маслу. Вот так, за пузырь и за деньги можно многое организовать. Самое главное, чтобы зек вёл себя примерно, не бузил и был в авторитете. В тех хатах, где налажен порядок, есть всё. Свет, горячая вода, сигареты, водка, хлеб, деньги и женщины.

Как так происходит? Да очень просто. У зека есть две возможности получить с воли материальные блага. Одна возможность – через адвоката, а вторая – через дачку. Через адвоката обычно передают деньги. Спрятать пару-тройку крупных купюр в одежде – очень просто. У зека всегда заготовлен открытый изнутри шов в джинсах, или в ботинке дырка, или кусок двойного скотча на яйцах – способов тысяча. Бывает, что и находят при обыске, но гораздо реже, чем пропускают. Если к зеку относятся по-человечески, то половину бабла отдают, если находят, конечно. Если адвокат не передаёт оружие/наркотики/напильник, то, как правило, неприятных инцидентов не возникает.

С дачками всё намного сложнее. Список продуктов и вещей, разрешенных к передаче, хоть и ограничен, но весьма обширен. Запрещены скоропортящиеся продукты, но их тоже можно передавать за небольшую мзду. Все твёрдые продукты или ломаются, или режутся, или крошатся. Батоны колбасы, бруски сала, варёное мясо – режут. Булки хлеба, пирожки с капустой – крошат. Плитку шоколада, конфеты, сигареты – ломают. Обёртки шоколада, конфет и сигаретные пачки проверяют на предмет писем. Если что-то написано – выкидывают. Пакеты с соком, молоком, водой – вертикально прокалывают спицей. Вещи к дачке ощупывают. Закрытые швы, как на джинсах, пояс – прокалывают вдоль острой вязальной спицей.

Ну и пофигу – сотка баксов с маленькой дырочкой от спицы меньше не становится. На обёртках шоколадки, или конфет пишут бесцветными чернилами. Письменные принадлежности, записки, водку, лекарства – пакуют в гандоны. Гандон завязывается так, чтобы в нём, кроме предмета дачки оставался пузырь воздуха. Потом гандон опускается в аккуратно открытый по шву пакет сока, или молока. Пакет заклеивается и – в путь! Когда спица прокалывает пакет, то плавающий в нём свободно гондон не прокалывается, а просто отплывает в сторону.

Мне с хатой повезло. У нас был порядок и не было отморозков, были, конечно, ублюдки, но они вели себя тихо на общем фоне. Поэтому у нас была и пена для бритья, и зубная паста, и шампунь для головы, безопасные бритвы, вилки/ложки, зажигалки, кипятильник, лампа над калиткой, тряпки для влажной уборки пола, верёвки для сушки стиранного исподнего, зажигалок штук пятьдесят, правда половину из них истратили на поджарку клопов, были карты – настоящие тюремные, кости для игры в нарды и сама доска, но разборная так, чтобы можно было её прятать. Были и деньги. Общак. Небольшой. В основном для принятия быстрых решений - заслать ноги за лекарствами, за водкой, за девками. Личные деньги там тоже бывают нужны, поэтому из 200 баксов, которые передал мне адвокат, 50 Саша забрал на общак. В принципе, я запросто мог отдать все бабки, потому что не знал, куда их можно применить самостоятельно, но Саша больше не взял – «прибереги у себя». Зачем – не знаю.

Деньги тратятся либо по необходимости, либо по воле хаты на развлекуху. Если есть бабки, нет страждущих, есть желание, то стая волков обсуждает идею – купить 0,5 водки, или не надо, т.к. закуси нет, или коридорный не надёжный, купить час в женской камере дохтуру – вот для него шок будет, а девкам супииир – антилихента трахнуть, поржём по приколу, или ну его нах, у него ещё не встанет, или можно блядь зказать с Тверской – 100 баксов бляди, 100 баксов ногам. 200 баксов – кто будет проститутку ебать? Из 32-х согласные были человек 10. Просто потому, что остальные или только что очутились в СИЗО и ещё не проголодались настолько, чтобы при всех ебаться, или невминько от всей камерной ситуации и баба нах не нужна, лишь бы с мыслями разобраться… Если кто-то из сокамерников не согласен с тратой общака, то несогласному даётся слово и у него есть шанс убедить публику тратить бабки на что-то более полезное.

И вот, в хате суета – принесли дачки. Дачки приносят не все сразу, а по одной через небольшую паузу. Сначала хозяин дачки всё просматривает – нет ли где записки, или предметов личной гигиены, денег, сигарет, лекарств. Еду – всю в общак. Табак – половину в общак. Предметы личной гигиены – бритвы, зубную пасту, зубные щётки – если среди них есть лишние – тоже в общак. Собственников не любят – «Вот сука, а попадёшь ты в ситуацию, что тебе завтра ничего не принесу – с голоду подохнешь, гнида!». Саша и двое уголовников аккуратно раскладывают всё общаковское на столе. Скоропорт идёт сразу на дубок, всё остальное остаётся на период до поступления следующих дачек. В день дачки – пир горой. Алкоголь надо выпить, варёную колбасу, котлеты, творог – съесть. Не думайте, что литр алкоголя на хату – это много. На 32 человек – это всего по напёрстку, а если кто-то откажется, то по пятьдесят грамм. Никто с такой дозы не напьётся до состояния быкования. Зато настроение у всех улучшается. Всё-таки не зря на подводных лодках в паёк входит вино. После ужина все по очереди моют свои шлёнки – алюминиевые тарелки. В принципе, их должны забирать, но нормальный бригадир всегда договаривается с коридорным о необходимом количестве шлёнок на хату. Перед отбоем шлёнки сдаются, утром их опять приносят обратно – с баландой и чёрным хлебом. Вот, вроде бы простое название этого незатейливого предмета обихода, я с первого раза схватил, а один профи – ещё не сидевший, но работающий рекетиром, т.е. уголовник, со шлёнкой облажался, назвав её шлёмкой, от слова шлем. Причём, это я заметил.

- Как-как, говорю, ты называешь тарелку?
- Шлёмкой!
- Шлёмкой? А почему шлёмкой?
- Нууууу, от слова шлём – тарелка похожа на шлём, поэтому так называется – шлёмка.
- А что такое шлём?
- Как что, ты с луны что-ли свалился? Шлём – это каска. У мотоциклиста – шлём, у немца – шлём, в общем, каска.

Народ опять гогочет… Не шлём, а шлем, не шлёмка, а шлёнка!!! Бля, рекетир, нахуй, вот мудило, перед лепилой облажался!!! Аааааа, эээээээ, гы-гы, га-га, шлёмка, ёптыть, оденьте ему на бошку шлём, ёёёёёёёёёооооо, гы-гы-гы….. А ты, сцуко, дохтур, любопытный… Все, бля, любопытные наверное в лепилы идут, бляяааааа, вывел на чистую воду рекетира, ебааать… Вот так, бля, а то, нехуй, зашёл на понтах, рекетир, бля, а его лепила уел, пиззздеццццц…. Гы-гы-гы…. Всё, бля, пизззздеццц, тебе, рекетир, твоё место у параши теперь, ебаааатттттьььь, гыгыгыыгааагагагагаггагааааа….