Я верила и верю в реинкарнацию, и встреча с красавцем и поэтом Родригесом была этой вере свидетельством… Едва увидев его, я сразу все поняла. Мы уже были вместе в той, прежней жизни, ровно тысячу лет назад в Толедо, и у нас была тогда эта единственная в бесконечном времени и пространстве любовь, невозможная, запретная любовь знатной красавицы-мавританки и горячего кастильского юноши… Разве могла я забыть ту ночную тайную встречу на крутом откосе над бурлящей Тахо, те торопливые и страстные слова и объятия? Но не суждено было нам тогда соединиться, и пришлось вместе броситься с откоса в бурные воды, чтобы не умереть от позора или подлого удара клинка.

И вот Родригес снова со мной, но уже не на узкой мощеной улочке средневекового Толедо, а в пятиэтажной московской хрущобе позднелужковского периода. И я уже здесь не знатная мавританка, а бедная российская аспирантка, вышедшая только что на панель в попытке разорвать этот замкнутый круг материальных лишений и нравственных утрат. -Ну, здравствуй, любовь моя, говорит мой гость. - Здравствуй, любимый, вот мы и снова вместе… И хотя может случиться так, что наша встреча, как и тогда, продлится не более часа, пусть этот час будет лучшим для каждого из нас еще на одно тысячелетие!

И этот час был таким, и мы забыли обо всем, что происходило за стенами этой маленькой однокомнатной квартиры… Я заботливо сняла с него туфли, потом – все остальное, я целовала его нежно везде, все самые заветные уголки его большого волосатого тела, я нежно гладила его лицо и голову, и эту небольшую лысину, появившуюся за прошедшую тысячу лет. Родригес, не переставая, любуясь собой и мной, читал мне наизусть свои неповторимые лирические стихи в прозе, которые, чтобы их читали люди в это гнусное время, приходилось писать в форме отчетов в КЛС-М, а я в ответ пела ему романсы, те же самые, что и тысячу лет назад. Мы горячо и страстно соединились, и вот мы лежим все мокрые от пота и страсти и рассказываем друг другу обо всем, что было с нами за эту тысячу лет. – Ты верь мне, любимый, у меня никого не было все это время, кроме тебя, я уже отчаялась тебя дождаться, и вот вывесила это объявление об оказании интимных услуг за три тысячи рублей в час, в надежде, что ты его увидишь и придешь! И вот ты пришел! (Я стыдливо утаила от Родригеса, что вывесила вначале объявление за 6 тысяч в час, по которому не пришел никто). – Забери меня отсюда, любимый, давай вернемся вместе в Толедо, снимем маленькую квартирку в старом городе, откроем таверну или будем читать стихи и петь песни туристам… Но молчал в ответ мой Родригес; наивный и горячий кастильский юноша, увы, повзрослел и обзавелся не только лысиной и животиком, но и собственным бизнесом, женой, любовницей, секретаршей, и лишь на этот час он готов был вернуться в наше общее прошлое…

Вот и пролетел этот час, мы успели соединиться еще и еще, и впервые испытываемые оргазмы накатывали на меня один за другим, сопровождаясь вскриками и потерей сознания от любви…

Но все в мире кончается, и Родригес, после звонка секретарши на мобильный, погрузился в мир своих дел и, торопливо одевшись, снова вернулся из жаркого Толедо в холодную, промозглую Москву. Перед расставанием он обещал приходить ко мне, но мы больше так и не увиделись. Потом Родригес написал обо мне поэму в прозе в КЛС-М, я читала ее еще и еще раз с глазами, полными слез. Так мог писать лишь настоящий поэт, вдохновленный глубоким чувством. Но похотливая толпа тамошних читателей-завсегдатаев стала искать во мне истинные и мнимые недостатки, надуманные пороки, кинулась меня обсуждать и осуждать. И, увы, мой горячий кастилец не стал защищать свою любимую от чинимых недостойными людьми нападок и обид, а присоединился к их убогим голосам. Он решил, что я не была с ним искренна, что я все придумала про годы и столетия ожидания, что я торговала все эти годы не только телом, но и душой... И вместо прежних стихов о юной и трепетной, возбуждающей и страстной черноволосой красавице он написал, что и лет мне, дескать, много, и на попе растяжки, и волосы нарощенные, и цена мне три рубля в базарный день… И такими грубыми, обидными словами все это написал и бросил толпе как кость. Как же мог ты поверить, любимый, не мне, а какому-то жалкому дрочеру, вывесившему ссылку на ту мою первую анкету, про которую я сама давно забыла? А ведь я считала тебя настоящим поэтом и мужчиной, я так ждала тебя, и мы могли бы быть вместе еще целую тысячу лет …

Карина

История эта, как и предыдущая, полностью вымышлена. Аналогий с реальными людьми и событиями прошу не искать.