День выдался на удивление легким. И поэтому-то вечером, без привычной усталости в теле и голове, я ощутил тягу к традициям. Дождавшись семи я вышел из прохладного офиса в душный летний московский вечер. Озабоченные своими домашними или рабочими делами, толпы человечества спешат к метро. Домой, домой! Рабочий день закончился! А я никуда не спешу. Я снимаю галстук и кладу его в карман, стягиваю пиджак и фривольно закинув его на плечо, спускаюсь по лубянскому на солянку. В "Мегаполисе" как всегда приглушенный свет и тихая взрослая публика в небольших количествах. И любимое место у стойки свободно. И даже Лариса сегодня работает. Аминь!..
Прошло уже полтора месяца, с той дурацкой встречи на мосту. И все никак не идет из головы эта женщина… Часто, по долгу, я, откинувшись в кресле, смотрю пустыми глазами на кабинет и вижу ее. Черт побери… Я постоянно думаю о ней. Не выдумываю ее, не выдумываю наше несостоявшееся будущее, а просто вспоминаю весь вечер и всю ночь ту. Нельзя создавать себе идеалов, нельзя допридумывать личности – рано или поздно самообман раскроется и будет больно. Поэтому я только вспоминаю. И, удивительно, я помню каждую минуту проведенную с ней вместе. От самого момента встречи на мосту, до безумного прощального поцелуя на улице утром…
Но… Я знаю все что было, знаю все, что будет. Поэтому и молчу. И снова пытаюсь напиться, и снова почти час этого утомительного занятия не приводит меня к успеху. Не уставший организм силен и не хочет пьянеть. Что ж… Можно и прогуляться. Ведь есть о чем хорошем подумать и нет нужды спешить домой – никто там меня не ждет.
Я выхожу из заведения, сжимая в кармане очередной упертый коробок спичек и, как всегда не спеша, направляюсь к любимому мосту. По дороге меня дважды чуть не сбивают спешащие куда-то дребезжащие и разваливающиеся колесницы смерти, гонимые носатыми убийцами. Я даже не замечаю этого. Я думаю о хорошем… Как помутнел Верин взор, когда изнуренные третьим или четвертым уже заходом мы снова кончили. Как страстно и крепко она обнимает меня бедрами и как раскрывается вся, что бы пустить меня глубже и глубже… И как распахиваются ее прекрасные глаза и искривляется в истоме лицо в кульминации…
На мосту все тоже. Парочки, стайки, группы и одиночки типа меня. Только вот в десять в июне светло, поэтому сказочной игры огней в воде не очень-то и замечаешь. Зато у воды ветер и здесь приятно стоять после раскаленных улиц. Я закуриваю и снова впадаю в транс раздумий.
К чему все так? Ведь ум, сознание давно приняли решение и решение это непоколебимо и обжалованию не подлежит. Зачем же нам двойственность наша? Зачем во мне так много души и памяти?..
- Здравствуй, Алексей. - Голос до боли знакомый слышится из-за спины. Я не знаю даже как сейчас реагировать. Но, кажется, кто-то внутри реагирует за меня. Я резко разворачиваюсь и чувствую вдруг какая глупая и счастливая улыбка расплывается на моем лице.
- Здравствуй, Вер. Я как-то не ожидал… Как ты?
- А я, Лешенька, ожидала. Я каждый вечер сюда таскаюсь вот уже какую неделю. Я искала тебя.
Внутри все обрывается. Сначала все с жутким грохотом падает в пятки, сердце замирает на секунду и вдруг начинает бешено колотиться. И ничего уже не поделаешь. Так сильно и так неожиданно всплывают на поверхность все полтора месяца воспоминаний и тайных надежд… Я крепко прижимаю Веру к себе и впиваюсь поцелуем в улыбающиеся манящие губы. Сердце стучит так отчаянно быстро, и сквозь две легких ткани моей рубашки и ее блузки я чувствую ответное биение ее сердца.
- Как я скучал, как я ждал тебя… - шепчу я ей, крепче и крепче прижимая к себе.
- Дурачок, что же ты не нашел меня. Я так тебя ждала… - шепчет она мне в ответ и поддается моей силе и вжимается в меня сама.
И так мы стоим несколько минут. Обнявшись. Счастливые до безумия, без единой разумной мысли в голове. Истинно, безумные… Но проходят эти первые минуты эйфории и мозг, столько лет привыкший властвовать во мне занимает свой трон. Я отстраняюсь от Веры, заглядываю ей в лицо и то, что разум мой шепчет внутри, сгоняет улыбку с моего лица. Вера понимает что сейчас произойдет и заранее отвергая все в испуге мотает головой и шепчет:
- Нет, нет, нет… Я не хочу ничего слышать. Не делай этого снова…
- Вера, я должен.
- Нет, нет, нет… Не хочу.
Я отпускаю ее, возвращаюсь к перилам. Закуриваю и смотрю вдаль. Вера обнимает меня сзади и бурчит мне в спину:
- Леш, ну почему? Ведь я же все вижу. Все чувствую. Зачем же мы так?.. Ведь мы же можем по-другому. Хорошо…
- Нет, не можем, Вер. – Я говорю спокойно и вкрадчиво. Ни врать, ни истерить я сейчас с ней не собираюсь. – У меня был опыт. И даже не один. Я знаю, чем все закончиться. Я не хочу, как все, придти к дурацкой неуютной и ненужной никому семье. Я слишком долго был один. Меня уже не переделать. Таким я останусь навсегда. И… Кроме того я не могу иметь детей больше. И это тоже когда-нибудь скажется на нас. Хоть ты сейчас и не согласишься со мной… А главное, Вер, я не хочу быть причиной твоих мук. А я буду этой причиной. Всегда. Я слишком холостяк, слишком одиночка. Я пью, курю и имею кучу дурных привычек. И это все уже не измениться – слишком много лет я так прожил…
Мысли мои сбивчивы, путаны и объяснения. Но, по-другому я сейчас не могу. Однако, Вера, молчит, видимо вникая и понимая все это. Молчит, но только не отпускает меня.
- Леш, я тоже не подарок. Я все это вижу также. Ведь ты даже не знаешь меня, а я со своей стороны опасаюсь всего того же. Только, Леш, я ничего не могу с собой сделать. Я слишком хочу быть рядом с тобой. Пусть не навсегда. Я тоже не верю в любовь до гроба. Пусть… Но мне нужно это счастье с тобой. Сколько бы его не было. Хоть на день нас хватит, но я хочу этого счастья. Понимаешь? Я никогда не была так счастлива. Мне, Леш, внукам рассказать будет нечего. Я хочу быть с тобой.
Устав слушать спиной, решившись, наконец, быть мужчиной и выслушивать все и говорить все в лицо, я переворачиваюсь в Вериных объятьях и честно, открыто гляжу ей в глаза.
- Нет, Вер. Нельзя. Я не переживу еще одного раза. Не могу. Не хочу. Я знаю чем все закончиться…
Тонкая, нежная Верина ручка судорожно ложиться мне на губы, заставляя меня замолчать. Она смотрит на меня так нежно и так любяще… И такие крупные и неподдельные слезы проступают в ее огромных карих глазах…
- Лешенька… Леша… Мы же другие… Мы не как все. Все возможно. Только ты не бойся. Ни за меня, ни за себя. Мы же все можем…