Шо? Ты таки думаешь меня тут за клитор не хватают? Не ущемляют мои лингвистические права на полное безумие? Я тут как то на сладострастном витке своей эволюции, в пылу хаотичного траха и общей вакханалии достала из межгрудной ложбины маркер и написала непристойное.
Этот случай неприличный всем известен, его потом даже отдельно сообщали, а на костях пожарища потом плясали и рыдали одновременно. Во мне тогда все тоже колыхалось от обиды, как в тебе сейчас, да не... что я вру то, не так как в тебе, а в полном объёме всей моей широкой души, в полном масштабе и розовом задоре сосцов.
Я даже потом хотела Гюнтером стать, чтоб сначала все время себя перед зеркалом щупать а потом бы модерировать.
Кроме упоения собственной властью и внезапной вседозволенностью моего лингвистического поведения, я б дала право недели на две полной шизофрении с запрещёнными идиоматически неправильными выражениями с использованием репродуктивных органов!
Я бы пыталась стереть секстолк, а секстолк меня! Все бы громко ругались до пятого колена, тритысячники с десятитысячниками, яужестарый с ящемогуприсунуть, яшлюхи с яфеями, настоящиемужики с настоящимибабами, ЗОЖники с пищевыми дисфункциями, Умка бы начал постить котиков, платные женщины кропают отчёты о ходоках, оппозиция сдаёт позиции, секстолк на грани нервного срыва. Хранитель музея восстаёт из пыльных глубин и водружает золотые экспонаты былой славы и величия. В итоге все плачут, пляшут, обнимаются, сладострастно трахаются, вспоминают былое и поют под гитару про ее желтый изгиб.